Татарское "число"
На плечи Александра пало еще одно тяжелое предназначение, неизбежность которого он давно предвидел. Монгольская империя все более изощренно угнетала народы. Военное разорение, постой войск и истребление непокорных сменялись переписью населения и введением баскаческой организации. Угроза переписи надвигалась на Русь - уже были переписаны Китай, Иран. Тогда же, как сказано в китайской летописи, император Мункэ поручил чиновнику императорского двора Бецик-Берке сделать "исчисление народу в России".
В 1257 году Мункэ отправил на Русь своего родственника Китата, наделив его правом переписи населения, набора войск, устройства почтовой связи, сбора дани и доставки ее ко двору.
В связи с подготовкой переписи возросла дипломатическая активность русских князей в Золотой Орде. Между тем власть в ней перешла сперва к сыну Батыя хану Сартаку в 1256 году, а затем, по его ейорой смерти, распоряжением великого хана в Сарае около года правил несовершеннолетний Улагчи.
Его Двор сразу же посетили русские князья. Сперва ростовский Борис Васильевич отвез сюда дары от Александра, занятого финским походом. На следующий год в Сарай поехал сам Александр вместе с воротившимся из Швеции Андреем.
Вернуть Андрея, да и примириться с Ярославом было непростым делом. Церковь наставляла: "Не сей бо на браздах жита, ни мудрости на сердци безумных". Но ведь жизнь может и образумить сердца безумных. А время не такое, чтобы бросаться мужами, думающими и хоробрствующими, особенно когда они твои родные братья.
Во время этой поездки князья почтили богатыми дарами хана Улагчи, а потом узнали, что на них возложена обязанность содействовать переписи. Делать было нечего: ведь все они находились "в воле татарской". "Той же зимой, - сказано во владимирской летописи, - приехали численники и сочли всю землю Суздальскую и Рязанскую и Мюромьскую и ставили повсюду десятников, сотников, тысячников и десятитысячников и ушли обратно в Орду". Вот и весь текст. А за ним судьба России на целые двести лет.
Численники переписывали население по домам, перепись устанавливала поборы в виде дани. Были использованы исконные русские единицы обложения - "соха", "плуг", "рало", к которым добавлена ямская подводная повинность и обязанность русских князей, как вассалов, служить своими полками хану - сюзерену в походах.
Вводя иго на Руси, ханы постарались привлечь на свою сторону русскую церковь. Ее освободили от даней и поборов. Освобождалось все черное монастырское духовенство, все белое приходское духовенство, что группировалось вокруг церквей с их клирами и зависимыми от церкви людьми, населявшими дворы при храмах. Это был очень дальновидный шаг. Он получил свое выражение в специальных ярлыках - ханских жалованных грамотах русским митрополитам. В них духовные отцы освобождались от даней, пошлин и повинностей. Объявлялись неприкосновенными все церковные имущества, а за оскорбление веры грозила смерть.
Отныне церковные иерархи были в ризе как в броне.
И Александр, отойдя от отцовского своеволия, жаловал церкви десятины в городах, расширял права церковного суда, давал средства на увеличение клира, заказывал переписчикам духовные книги и передавал их церкви.
В четырех километрах к северу от Переяславля он основал Александро-Борисоглебский монастырь. Впрочем, землей наделил его скупо. Тем не менее позднее владимирский епископ Иаков ставил Александра в пример одному из его сыновей: "Вижь, сыну князь, како ти были велиции кндзи, твои прадеды и деды, и отец твой великий князь Олександр - украсили церковь божию клирошаны и книгами, и богатили домы великими десятинами по всем градам и суды церковными".
Митрополия, как и суздальские князья, сумела наладить отношения с Ордой, и потому ханское решение освободить русскую церковь от дани едва ли явилось для нее неожиданностью. И дело, конечно, не только в шаманской веротерпимости ханов. Ханы отлично понимали, что найдут в церковниках, к тому же напуганных папскими поползновениями и военной угрозой католических держав, верных споспешников своей политики.
...Татаро-монгольские численники спешили ввести на Руси свою баскаческую военно-политическую организацию. Принудительно сформировали они особые военные отряды, частью из местного населения, поставив во главе их своих воевод - десятников, сотников, тысячников и темников. Александру эти отряды не были подвластны. Они поступали в распоряжение баскаков, которые в качестве наместников земель неотступно следили за выполнением повинностей и вообще за всей жизнью княжеств. Баскаческие отряды расположились в землях Суздальской, Муромской, Рязанской, Тверской, Курской, Смоленской. Во Владимире, где находился Александр, при нем состоял и главный, "великий", баскак, которому подчинялись другие. Его присутствие связывало князя по рукам и по ногам. Баскаки и их отряды, в сущности, заменяли монгольские войска. Их назначение - держать в повиновении Русь.
Вскоре новая беда надвинулась на Александра. В том же 1257 году золотоордынская власть потребовала подчинения Новгорода и Пскова. В Сарай вновь вызвали Александра, а с ним - Андрея, Бориса и еще тверского Ярослава; когда они почтили новыми дарами хана Улагчи и всех его воевод, им сообщили о судьбе боярских республик.
Не зря Александр взял с собой новгородских послов, он всегда ожидал от Орды худшего. Когда в Новгород пришла злая весть, что "татары требуют тамги - торговой пошлины (отсюда - таможня, где взымают пошлину) и десятины с других доходов на Новегороде", это вызвало взрыв всеобщего негодования. Все лето в Новгороде царило смятение. Княжеский посадник Михаил, пытавшийся успокоить горожан, был убит.
Среди зачинщиков выступления особенно выделялся некий новгородец Александр со своими сторонниками ("дружиной"). Они привлекли на свою сторону и молодого князя Василия Александровича. С тяжелым сердцем ехал Александр в Новгород: едва сладив с братьями, он уже шел войной на сына.
В самый разгар волнений в город прибыли татарские послы, а с ними князь Александр. Узнав о приближении отца, Василий бежал в Псков. Когда, поднявшись по ступеням вечевой степени (помоста), татарские послы предъявили свои требования, их сразу же отклонили. Новгородцы отказались подчиниться великому хану: они только дали дары послам для великого хана и отпустили их "с миром".
Но это не был мир. Послы уехали, возложив на князя исполнение ханской воли. Тяжело пришлось Александру, но иного выхода не было. Иначе грозило нашествие и разорение. Уж лучше платить гривнами, чем жизнями.
Подтянув к городу войска, Александр произвел расправу с непокорными в Новгороде и Пскове. В Пскове был схвачен Василий и отправлен во Владимир.
Александр терял сына, первенца и преемника. Ему ли щадить других, виновных в измене. Так пусть будут в Новгороде преданы жестоким наказаниям и зачинщик Александр и его сторонники. По городу пронесся страшный слух, что князь "овому носа урезаша, а иному очи выи маша".
Но и эти жестокие меры не помогли. Продолжала волноваться беднота. Убивали княжеских людей. Пал другой герой Невской битвы - Миша. Меж тем татарские численники дожидались во Владимире своего часа. Александр использовал приезд из Суздальщины новгородского посла Михаила Пинещинича "со лживым посольством". Он сообщил вечу ложную весть: "Аще не имеется по число (не подчинитесь переписи), то уже татарские полкы на Низовской (Суздальской) земли". Под угрозой нашествия Орды новгородцы смирились "и яшася новгородци по число", о чем и послали известить великого князя.
Вскоре в Новгород прибыли владимирский, суздальский и ростовский князья - Александр, Андрей и Борис. "Окаянные татарове", переписчики, сопровождали их. Это был уже известный нам Бецик-Берке, а с ним Касачик "с женами своими и инех много" - чуть не целый татарский стан расположился на княжеском Городище.
Но едва они приступили к переписи, как вновь и в городе, и по селам вспыхнуло восстание. Толпы вооруженных людей горожан и смердов стекались на Торговую сторону Новгорода: "И бысть мятеж велик в Новегороде и по волости..." Ночью кое-кого из переписчиков убили. Они "начата боятися смерти" и потребовали у Александра выделить охрану: "Дай нам сторожи, ать не избьють (чтобы не убили) нас". Князь приказал стеречь их по ночам сыну посадника и всем служилым боярам.
Но и дворянская стража не помогла. И тогда численники стали угрожать отъездом, который неминуемо повлек бы за собой приход ордынских войск и полное разорение земли. С вечевого помоста прозвучало их требование вечу: "Дайте нам число или бежим проче".
За это время новгородская знать успела столковаться с численниками, но простые люди - чернь "не хотеша дати числа", с криком "Умрем честно за святую Софию!" бушевала на вече. Люди в Новгороде тогда "издвоишася" на враждебные лагери. Люди "меньший", черные, собрались на Торговой стороне и готовили удар через Волхов, а "добрые" люди, бояре с Софийской стороны, в свою очередь, собирали ладьи. Распря разгоралась.
Александр, как всегда в подобных случаях, покинул Городище, и "окаянные татарове" двинулись следом. Тогда "вятшии" решительно потребовали от "меньших" подчинения. "Чернь" сопротивлялась, и неудивительно: при определении норм обложения населения данью "творяху бо бояре собе легко, а меншим зло". "Меньшие", терпя боярское угнетение, неистово противились попытке надеть им на шею еще одно ярмо. Наконец, под угрозой княжеских и боярских войск и монгольского вторжения восставшие убоялись и решили все собраться у Софии. Здесь, на вече, они согласились на перепись и дань.
Татарских послов вернули в город. И тогда "почаша ездити окаянные (переписчики) по улицам, пишюче домы". Переписав население и собрав и нагрузив на повозки положенную дань, численники с охраной уехали. Следом покинул Новгород и князь Александр. Предварительно он заключил с новгородцами новый договор, "дав им ряд" с учетом перемен, внесенных ордынским игом, и оставил им наместником другого своего сына - малолетнего Дмитрия. Ввиду измены Василия приходилось идти на эту, в общем, не сулящую добра замену. Третий сын. Андрей был еще ребенком.
...Новгородская боярская республика попала под власть Орды. Тяжелая доля, но Александр понимал: уж лучше сразу принять требование хана, чем допустить опустошение монгольскими полчищами процветающих новгородско-псковских земель, разорение городов, уничтожение крепостей. Это было трудное решение, но князю к таким решениям не привыкать.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |